Военный трибунал К[иевского] В[оенного] О[круга] объявил по моему делу оправдательный приговор, который был сочувственно встречен основной массой чекистского коллектива.
Этот приговор, как мне казалось, должен был вернуть меня к жизни того коллектива, с которым я был органически связан и активно боролся на передовых участках классовой борьбы, отстаивая позиции партии и советской власти.
Обращаюсь к В[ам] в третий раз. Во имя партии взываю к В[ашей] партийной совести и убедительно прошу принять меры к прекращению издевательства надо мной — честным коммунистом и чекистом.
20 дек[абря] [19]40 г. закончилось следствие по моему делу и[,] как следовало ожидать[,] никаких абсолютно материалов[,] ни прямых, ни косвенных, доказывающих мои преступления, следствием не добыто.
Вот уже 2 года как против меня по линии НКВД и руководящих партийных органов города Одесса, выдвигаются различные обвинения относящиеся к периоду моей восьми месячной работы в Одесском Облуправлении НКВД, т. е. с августа 1938 года по март, включительно, 1939 года.
28 мая 1940 года я арестован НКВД УССР, по ст[атье] 206 п[ункт] «б» УК УССР. Мне предъявлено обвинение: в фальсификации следственных дел, в применении физметодов при допросах арестованных, в необоснованных арестах. Все это, как выяснено следствием, в той или иной мере имело место в аппарате УНКВД за время моей работы. Однако те преступления, по которым меня обвиняют, я сознательно не совершал, а в части их я совсем не повинен.
Еще в 1939 году я обращался с заявлением на имя секретаря ЦК ВКП(б) и Председателя [Совета Союза] Верховного Совета СССР [А. А.] Андреева — с заявлением, которое было направлено Вам для расследования. Каковы были результаты этого расследования — я не знаю, т. к. меня обо всем этом не поставили в известность.
По делу № 0044-1939 г. Военного Трибунала Войск НКВД Киевского округа
В дополнение к моему заявлению от 9-го февраля 1940 г., врученному лично члену Коллегии тов. Кандыбину, считаю необходимым дать объяснения по существу инкриминируемых мне нарушений, якобы допущенных мною в оперативной работе:
1. В августе 1937 года я был назначен начальником тогда же созданного ДТО ГУГБ СССР по ЮЗ ЖД.
Товарища] ГОРОДЕЦКОГО, как арестованного во 2-й половине 1938 года и в начале 1939 г. я совершенно не знал, кто вел его дело мне неизвестно и нормально ли он допрашивался не знаю.
Товариш МОЛЬ! За период ведения следствия Вашим аппаратом по моему делу у меня сложилось такое мнение, что отдельные люди себя страхуют, хотят показать себя, что они честные, никогда и ни при каких условиях и обстановке не ошибаются и являются идеалами-большевиками.
В данное время Особоуполномоченным Полтавского Областного Управления НКВД т. МОЛЕМ ведется расследование по делу допущенных мною искривлений в период проведения операции 1937 и 1938 гг.
Я арестован аппаратом особоуполномоченного НКВД УССР 8 июня 1939 года и мне следствие предъявило обвинение о искривлении революционной законности в оперативно-следственной работе.
На протяжении всего периода следствия я неоднократно, ставил вопрос о том, что следствие по моему делу следователем Ткачевым проводится необъективно^] не по[-]партийному.
